Величайшая спортсменка мира на страже справедливости.
«Я никогда не хотела традиционную свадьбу, – рассказывала Серена Уильямс Vogue в начале года, вспоминая свою, где каждый стол был посвящен какому-то из ее титулов, а приглашенная певица исполняла кавер на королеву соула Арету Франклин. – Всегда хотела только сильную».
Противопоставление традиционного и сильного (что бы это ни значило в отношении свадьбы) – один из ключевых мотивов в легенде Серены Уильямс. Он эффектно обыгран в свежем ролике Nike, приуроченном к ее возвращению из декрета. «Я всегда была неправильной женщиной: слишком большой, слишком уверенной в себе, – говорит Серена из-за кадра. – Слишком угрюмой, стоило мне не улыбнуться. Слишком черной для моих белых платьев. Слишком амбициозной, чтобы быть матерью. Но я снова и снова доказываю: невозможно быть женщиной неправильно».
Серена и правда страшно неконвенциональная фигура. Трудно найти топ-теннисистку, которая соответствовала бы представлению о топ-теннисистке меньше, чем она. Черная девочка из бедной многодетной семьи, чья сестра погибла в бандитской перестрелке, Серена – королева спорта привилегированных белых людей, где мужчины по-прежнему ценятся выше женщин, а тонкая блондинка сверхпопулярна, даже несмотря на кошмарный график «1 победа в 2 месяца».
Но именно это несоответствие стандартам – в сочетании, конечно, с профессиональным превосходством – и делает голос Серены таким громким, а ее значимость – такой большой. У нее самой ушли годы на то, чтобы осознать свое влияние, но зато когда это произошло, она пошла вразнос (в хорошем смысле).
В юности Серена ненавидела свое тело и мечтала быть как сестра Винус – изящной и женственной, а не крупной и мускулистой. С годами тон Серены сильно изменился, и она стала послом всех крупных и мускулистых женщин планеты (платье с ESPY-2011, мы тебя не забыли). По похожей траектории развивался серенин публичный имидж: она долго была холодной и отстраненной, могла размазать бесшлемную первую ракетку мира язвительной фразой «Она выиграла Рим и Мадрид» – пока вдруг не стала «гордиться» соперницами, а после проигранных финалов – откровенно дурачиться. Возможно, Серена просто повзрослела и стала великодушнее. А может, ей надоел расистский стереотип о сердитой черной женщине, и она решила подорвать его с помощью собственного вселенского авторитета.
Социальный активизм тоже входил в круг интересов Серены далеко не всегда. Да, она давно занимается дежурной для теннисистов благотворительностью, но только в последние годы – когда ее величие вырвалось за пределы тенниса и стало универсальным для всего спорта – Серена примерила роль проповедницы. В 2015-м, когда Sports Illustrated назвал Уильямс человеком года и посадил на трон в кружевном боди, она не стеснялась в выражениях:
«Когда я об этом узнала, я не могла поверить. Последний раз SI признавал человеком года женщину больше 30 лет назад. Так что, дамы, мы все можем, и я надеюсь, что эта награда вдохновит множество женщин на то, чтобы заниматься спортом, добиваться успехов и, возможно, однажды подняться на этот подиум за этой наградой.
Мой путь не был легким. Я стою здесь потому, что я много работала. <…> Люди умаляли мои достижения из-за того, что я выглядела не так, как они. Меня игнорировали из-за цвета кожи и из-за того, что я женщина. Когда у меня было семь «Шлемов», мне говорили, что я больше не выиграю ни одного. Но вот я здесь с 21 – и это я еще не закончила».
За два с лишним года с тех пор Серена превратилась в рупор гендерного и расового равенства в спорте, бизнесе и даже частной жизни. Летом 2016-го она осадила репортера, назвавшего ее величайшей женщиной в истории спорта: «Я предпочитаю «величайший человек». Через полгода – еще до шума вокруг Харви Вайнштейна, #MeToo и Time’s Up – она написала в Guardian колонку, призывая женщин «следовать за своими мечтами и не сдаваться», а прошлым летом в Fortune яростно изобличала «порочный круг из бедности, дискриминации и сексизма».
Из декрета Серена вообще бомбила одно программное заявление за другим. Сначала вошла в руководство IT-компании в попытке соблазнить индустрию гендерно-этническим разнообразием (компания следом выпустила рейтинг величайших черных спортсменов). Потом пристыдила мир за архетипический расизм на примере другой популярной блондинки: «Шарапова в раздевалке ни с кем не разговаривает, но широкой публикой воспринимается как более открытый и доброжелательный человек. Почему так? Потому что я черная? В таком вот обществе мы живем». Чуть позже Серена эмоционально напомнила, что никакого стандарта красоты не существует: «Со своим обалденным телом я родилась и горжусь им. Горжусь, что мы показали им, как выглядят некоторые женщины. Не все одинаковые. Мы бываем фигуристые, сильные, мускулистые, высокие, миниатюрные, но одно остается неизменным: мы женщины и гордимся этим!».
После тяжелых родов Уильямс пошла еще дальше и привлекла внимание к незаметной для многих проблеме: у черных женщин смертность при беременности и родах гораздо выше, чем у белых («К сожалению, у многих афроамериканок в похожих обстоятельствах опыт был бы гораздо хуже моего»).
Феминистская риторика Серены закономерно достигла пика, когда у нее родилась дочь. По легенде, Уильямс и ее муж Алексис Оганян не узнавали пол ребенка заранее, но Серена предполагала, что это девочка, «потому что только женщина могла вынести все, через что этот малыш прошел по пути к победе на Australian Open».
«Женщины иногда ограничивают себя – я не знаю почему. Иногда нам внушают, что мы не можем быть президентами или CEO, хотя под той же крышей мальчиков воспитывают так, что они могут быть кем захотят. Я рада, что у меня дочь. Я научу ее, что никаких границ нет», – говорила Уильямс в январе. На прошлой неделе она развила эту мысль: «Нужно уметь постоять за себя, в 2018-м уже пора перестать стесняться разговоров на неудобные темы: например, почему этому парню платят больше, чем мне? Мы заслуживаем, чтобы к нам относились справедливо и так же, как ко всем остальным».
Понятно, что, как культовая фигура и человек огромного влияния, Уильямс хорошо ориентируется в социокультурном контексте (грубо говоря, знает рынок) – а его акценты за последний год сместились очень сильно. Благодаря вымышленным и реальным историям, будь то Николь Кидман в «Большой маленькой лжи», Ума Турман, чуть не покалеченная на съемках «Убить Билла», или американские гимнастки, лишенные детства командным врачом, возник большой спрос на образ сильной женщины, и это сделало Серену еще более релевантной. Но важно помнить и другое: Уильямс, со всей ее фиксацией на силе и превосходстве, не пытается казаться сильнее, чем она есть.
«Первые несколько месяцев материнства меня периодически страшно накрывало. Я думала: все, я больше не могу. Об этих трудных моментах обычно не говорят: о давлении, которое на тебя сваливается, о том, как у тебя внутри все обрывается, когда ребенок начинает плакать. Я не могу даже сосчитать, сколько раз срывалась».
Возможно, в этом и есть главный урок Серены Уильямс – не феминистский и не правозащитный, а вполне себе гуманистический. Девочка из Комптона может идти за своей мечтой, стать легендой и верхушкой рождественской елки. Ботан-айтишник может жениться на одной из главных женщин мира и остаться неисправимым ботаном. Нет ничего невозможного, и все равны, потому что слабости есть у всех – а с ними и возможность их преодолеть.
Ну, если только ты не будущий ребенок Серены Уильямс, идущей за титулом «Большого шлема». Тогда за тебя решает она.
Фото: Gettyimages.ru/Elsa; globallookpress.com/Ringo Chiu; Gettyimages.ru/Julian Finney; globallookpress.com/Instagram.com/face to face; instagram.com/serenawilliams
